В массовом сознании россиян — революция. Интервью с социологом
Группа социологов под руководством Сергея Белановского зафиксировала огромное изменение сознания у большинства россиян. Крымский консенсус похоронен, внешняя повестка не интересна; 88% опрошенных считают, что экономическая и политическая ситуация становится намного хуже, и требуют расширения полномочий регионов; люди хотят смены власти и готовы выходить на уличные протесты.
Cоциологическое исследование проходило в ряде городов с марта по май. В фокус-группах были опрошены жители Москвы, Екатеринбурга, Владивостока, Магадана, Калининграда, Якутска и Красноярска. В ближайшие дни будет опубликован отчет по данному исследованию. Его целью было понять, как изменилось сознание жителей регионов, их отношение к социально-политической обстановке в стране.
Эти данные прежде всего должны вызывать тревогу у федерального центра. Консенсуса по поводу Крыма уже нет, фигура президента потеряла свой былой авторитет, местные власти не вызывают доверия. Все, что удерживает людей от массового протеста, — отсутствие идей, лидеров протеста и революционных организаций. Но выходить на протесты готовы все больше и больше, по сравнению с ситуацией годовалой давности.
Что происходит в сознании россиян? Об этом рассказала журналистам старший научный сотрудник Российской академии народного хозяйства и государственной службы, руководитель исследовательской группы Анастасия Никольская.
«Они говорят, что регионам нужно дать права, как у штатов в США»
— Как вам пришла в голову мысль заняться этим исследованием?
— У нашей группы социологов, условно назовем ее группой Белановского, есть стойкое ощущение, что в сознании людей происходят невероятные перемены. Год назад, когда мы готовили очередное исследование, люди ответили, что нужно менять наш рабский менталитет. Пока он будет таким, у нас ничего не изменится. С этого момента мы наблюдаем серьезные изменения в сознании людей. Они говорят, что несут ответственность за то, что происходит.
В 2011 году исследователи Михаил Дмитриев и Сергей Белановский предсказали протесты на Болотной. Но тогда мы просто смотрели на изменение настроений, а сейчас мы сконцентрировались на изменении массового сознания. И мы заметили, что люди хотят автономии своих регионов.
— Что вы вкладываете в понятие «автономия регионов»? Мы знаем, что федеральный центр болезненно реагирует на всякую автономию. Где грань между стремлением к автономии и сепаратистскими тенденциями?
— Люди в Магадане, Владивостоке, Якутске говорят практически одно и то же: Москва забирает наши деньги, пока мы тут в буквальном смысле выживаем. Они не хотят помогать Сирии, не хотят прощать долги Кубе. Они говорят, что это наши налоги, мы имеем право знать, как они расходуются. Лучше бы мы изначально ни с какими странами не ругались, чтобы потом не приходилось покупать ничью дружбу. Особенно часто такие настроения звучат в Магадане и Владивостоке, в меньшей степени в Якутске.
Отсюда они приходят к мысли, что их регионам необходимо дать автономию. Кстати, такое определение они озвучили сами, мы им не подсказывали. Они говорят, что их регионам нужно дать такие права, какие есть у штатов в Северной Америке. Там, например, есть общая армия, федеральные налоги и так далее. Но в основном у штатов много своих полномочий.
Но не надо думать, что опрошенные нами люди мечтатели. Они понимают, что при обретении такой автономии им сразу не повалят блага из рога изобилия. Им нужно будет как-то выживать, искать источники доходов, нужно будет самим самостоятельно устанавливать контакты с внешним миром, нужны будут иные документы и так далее. То есть речь идет не о том, что нам кровь из носу нужно отделиться от России. Речь идет о том, как выжить этим регионам, жители перебирают разные варианты, сравнивают с другими странами. То есть нет идеи отделения ради отделения. Есть понимание, что так жить дальше больше нельзя.
— Россия называется федерацией, что уже предполагает автономность. Более того, есть даже регионы, в названии которых есть слово автономный. Так какой еще автономии они хотят?
— У нас лжефедерация, лжедемократия, у нас тотальное нарушение Конституции. Это не новый вывод. Мы пришли к деградации государства в целом. По крайней мере, таковы отзывы наших респондентов. 88% опрошенных считают, что в стране экономическая и политическая ситуация становится намного хуже.
Фото: Znak
— Какие конкретно вопросы вы задавали респондентам?
— Считаете ли вы, что России следует объединиться с бывшими или новыми союзниками или, наоборот, отпустить всех, кто хочет отделиться? Вот что отвечают. Например, вот что отвечают в Екатеринбурге:
«Не надо ни с кем объединяться. Большая страна — больше бардака […]».
Калининград:
«Объединяться нужно только с теми, кто этого хочет. Нельзя никого тащить из-под палки».
Магадан:
«Нужно дать республикам больше полномочий […]».
Якутск:
«Надо, чтобы у нас было как в США, где у каждого штата свои законы, только армия и деньги — одни на всех. Мы как собака на сене: сами не можем привести эту территорию в порядок и других не пускаем. Хотят в Кремле так жить — пусть живут, но пусть другим не мешают».
Красноярск:
«Надо умерить имперские амбиции нашей страны. Раньше просились к нам, потому что Россия была мощной державой. Сейчас на мощную державу мы не тянем. Нам бы свои авгиевы конюшни почистить. С более сильными мы объединиться не сможем, потому что мы не готовы признать себя слабыми, хотя так оно и есть. Надо объединяться с теми, кто этого просит. А к нам уже никто не просится».
— Вы уверены, что вам отвечали люди из разных слоев населения, а не те, кого называют «оппозицией», «либералами», «навальнистами» и так далее? Может быть, если провести опрос среди рабочих “Уралвагонзавода”, то мы увидим совсем другие ответы?
— Когда мы проводим исследование, то мы обращаемся в социологические службы тех городов, куда едем. У них есть строгое понимание того, как делается выборка. Хорошая выборка там, где каждый член выборки — это случайно взятая популяционная единица. Понятно, что такого рода выборки сдвинуты. Не все люди хотят ходить на фокус-группы и делиться своим мнением. Те, кто туда ходят, руководствуются двумя мотивами: небольшие деньги (500-1500 рублей) и желание поделиться своим мнением. Понятно, что не каждому это интересно. Но это специфика всех соцопросов.
— Обычно желание большой автономности исходит не от обычных людей, а от политических элит. Вспомним классический пример, Уральскую республику придумали не люди с улицы, а Эдуард Россель с коллегами. На ваш взгляд, политические элиты чего больше хотят сейчас: автономности или подчиненности центру?
— Сейчас у населения настолько выражен негатив к элите, что никакие ее инициативы уже не воспринимаются. Поэтому я не думаю, что все эти желания жить отдельно и подальше от Москвы инициируются региональными группами власти. И потом, такие настроения еще не говорят, что люди прямо завтра готовы начать действовать и отделяться. Для того, чтобы это произошло, нужен кто-то из народа, кто выступит с такой идеей. Пока у людей идея автономии региона рассматривается лишь в рамках поиска пути решения проблем. Это не панацея, не последний выход. Люди лишь размышляют на эту тему: а что если нам быть автономными, тогда многие проблемы могли бы решиться. Это как если животное попало в западню охотника, то оно ищет все варианты, чтобы освободиться. Например, делает подкоп, что-то перегрызет или сломает, пытается вырваться и так далее. Автономность — это пока некая мысль в рассуждениях людей, но не оформленная идея к реализации.
«Безнравственность и эгоизм властей возведены в добродетель»
— Кремль пять лет назад, когда популярность власти стала падать, решил ее поднять за счет Крыма и событий на Донбассе. И первое время у него даже получилось воодушевить народ, сплотить общество вокруг себя. Что теперь с этим эффектом?
— В Якутске из всех опрошенных на вопрос о достижениях Путина только двое вспомнили про Крым. Про Олимпиаду не вспомнил вообще ни один человек. Про чемпионат мира по футболу вспоминают лишь в связи с тем, что под его шумок ввели пенсионную реформу. Как только люди поняли, чем они расплачиваются за Крым, то все ликование пропало.
— Как в целом оценивается первый год правления очередного срока Путина?
— 72% говорят, что стало хуже, 26% говорят, что ничего не изменилось, 2% говорят, что стало лучше.
— Кроме внешней политики, какие действия центра вызывают отторжение в регионах?
— Только давайте говорить не про регионы, а про конкретных людей, проживающих в тех или иных регионах. Возьмем, например, Екатеринбург, вот фразы из ответов:
«Ухудшилась медицина, повышение пенсионного возраста, повышение НДС, закон о „суверенном Рунете“, корпорации выдавливают малый бизнес, пытки в МВД и ФСБ, СМИ все сильнее и глупее пытаются отвлечь внимание общественности от реальных проблем. Во власть попадают люди по принципу лояльности, а не профессионализма. Надоело бесконечное вранье и отношение к людям, как к людям второго сорта. Сколько можно, жрут за наш счет и ведут себя по-хамски. Это геноцид. Безнравственность и эгоизм властей возведены в добродетель, это неслыханный цинизмом».
Красноярск:
«Страна работает на оборонку. В 80-е годы и на оборонку, и на науку, и на медицину хватало, а теперь денег нет, только ракетами хвастаемся. Если мне дают подачки, это не значит, что я рад такому режиму. Правоохранительные органы не работают, нарушают права людей. Этой системе выгодно подавлять людей как личностей. Ничего хорошего при Путине уже не будет. Никто ни за что не отвечает, полное равнодушие, нет профессиональной ответственности, надо чаще менять чиновников: не справился — уволен».
Москва:
«В этой модели нет никаких иных вариантов, кроме ухудшения. Система, которая игнорирует обратную связь, обречена. Что может создать система, которая не сообразуется с реальностью? Полная неадекватность власти, как будто мы с ней живем в разных мирах. Люди дезориентированы и дезорганизованы. Они не находят альтернативного варианта. Они понимают, что это тупик».
Якутск:
«Налоги увеличились. Рост цен такой, что зарплаты за ними не успевают. Повышение пенсионного возраста. Безработица. Весь мир нас ненавидит. Промышленность и сельское хозяйство в упадке. Мы стремительно двигаемся к 37-му году, везде тотальный контроль. Принят закон о неуважении к власти».
Магадан:
«Путин не считается с народом, он надеется, что если мы поддерживали его тогда, то так будет продолжаться бесконечно, но это не так. Уровень жизни резко ухудшился. Россия поссорилась со всем миром, везде вранье и агрессия. СМИ отвлекают нас проблемами Парижа, Венесуэлы, Украины, как будто мы не видим, что происходит у нас. Наступила полная стагнация».
Калининград:
«Рост цен, коррупция, утопические обещания, налоги увеличились, повышение пенсионного возраста, ухудшение медицины и образования».
Владивосток:
«Мы собираем деньги на операции детям и платим огромные зарплаты менеджерам госкорпораций».
Фото: Znak
— Чего не хотят жители регионов от центра — понятно. А чего хотят? Возможно, ваше исследование отразило этот вопрос?
— Уже ничего. Люди хотят лишь одного — чтобы сменилась власть.
— Социолог Сергей Белановский увидел в данных вашего исследования возможность возникновения некой партии губернаторов. Как вы это прокомментируете?
— Как идея партия губернаторов интересна. Это позволит каким-то образом заставить федеральный центр прислушаться. Насколько это реально? Пока оснований для этого не вижу, губернаторы в большей степени ставленники того же самого федерального центра. Может, кто-то из губернаторов уже и подумывает, чтобы начать действовать вопреки воле центра. Но сначала должен ослабнуть сам центр. А пока можно легко снять с занимаемой должности из-за утраты доверия президента любого главу региона.
Например, в Магадане мы спрашивали про их губернатора. Как они о нем отзывались? Путинский выкормыш, безграмотный, эрудиция на нуле, не знает элементарных вещей, популист, подтянул своих, собирается вырубать лес, неместный, не болеет душой за край, хочет выслужиться перед Путиным. Кто-то выразился вообще резко, цитирую, «Все, кто идет от Путина — быдло». Так что какая партия губернаторов пока может быть?
«Люди готовы идти на митинги, даже готовы получить дубинкой по голове»
— На ваш взгляд, те настроения, которые вы зафиксировали в регионах, еще способны развеяться, если жизнь изменится к лучшему? Или точка невозврата уже пройдена?
— Точка невозврата уже пройдена. Еще год назад такие настроения можно было развеять подачками из центра. Сейчас люди настроены более решительно, на них уже перестали действовать все эти грандиозные события и мероприятия, начиная от Крыма и заканчивая чемпионатом. Люди думают о самом насущном и ухудшение своей жизни четко связывают с политикой Москвы.
— Каков будет итог нарастания таких настроений? Бунт, майданы, революция? Понятно, что до реального отделения очень далеко и пока это звучит фантастически. Но массовые протесты уже есть сегодня: Ингушетия, Архангельская область, Екатеринбург.
— Чтобы в регионе произошла революция, нужно, чтобы ее кто-то возглавил. А пока в регионах нет лидеров, способных организовать и возглавить революцию.
— Скоро в ряде регионов грядут выборы. Еще не так давно гарантией прохождения в местные думы и советы была принадлежность к «Единой России», ассоциация себя с Владимиром Путиным, лозунги о единстве страны: ускорим, углубим, потерпим и так далее. Но последние выборы в ряде регионов выиграли оппозиционные и технические кандидаты. Допустим, вы работаете политконсультантом на ближайших выборах. Что вы будете советовать кандидату с учетом данных ваших социологических исследований?
— Я бы советовала как можно дальше дистанцироваться от этой власти, показать, что ты ничем не запятнал себя в рамках взаимодействия с этой властью. Все, кто взаимодействует с властью, — это продажные люди, с точки зрения опрошенных нами.
— То есть у нас наступает золотое время для оппозиции?
— Может быть, и наступает, но люди по-прежнему не видят лидеров. Знаете, кого они больше всего сейчас ценят? Ленина! А на вопрос почему, отвечают, что он сумел сломать систему. Он сумел воодушевить массы. Но среди сегодняшних оппозиционеров они не видят нового Ленина.
Фото: Znak
— То есть Россия спустя сто лет вернулась к той же исторической точке, откуда ушла? Она снова хочет Ленина и революцию?
— Я бы так не сказала. Ни у кого на сегодня никаких блестящих идей нет, соответственно, и настоящее революционное движение невозможно. Да, будут локальные протесты. Но чтобы они объединились в единую силу в рамках страны, нужна объединяющая идея. А ее пока нет.
— Вывод: люди недовольны, но будут терпеть? Все как было прежде.
— И терпеть они тоже уже не будут. Они будут выступать. Уже выступают. Уже в прошлом году мы увидели выраженные протестные голосования, а в этом мы видим массовые уличные протесты. Но люди не хотят протестовать ради шалости и хулиганства, никому не хочется идти переворачивать машины и бить витрины. Люди готовы идти на митинги, даже готовы получить дубинкой по голове. Но им надо понимать, как это улучшит их жизнь. У людей есть реальные запросы на улучшение жизни, на реализацию их прав. То есть формируется некая новая гражданская культура. Но идеи и движения пока нет.
